Анастасия Гофман - Печать силы
«Ведь они просто хотели ее забрать. Адам пощадил ее… Что, если они хотели забрать ее, потому что Адам хотел расправиться с ней уже тогда? Да что же Вилена сделала? Что вообще может сделать младенец, которым она тогда являлась? – Ваниль уже находилась на окраине школьной территории, точно следуя той тропой, по которой сюда пришла Кристина (точнее тот, кто был в ней в этот момент). – Если они привели Кристину сюда, значит, хотели помочь ей. Кроме того, она сказала, что Вилена вела себя сдержаннее… и что они спорили. Какой маньяк позволит своей жертве спорить с ним, да еще и согласится в конечном итоге? Нет, здесь все намного сложнее. Вилена не в плену, она там… как своя».
От одной этой мысли внутри Ванили появились радость и отвращение. И все из-за того, что она по-прежнему не знала, хорошо или плохо то, что между Виленой и Владимиром сложились такие отношения. Оставалось слишком много вопросов, вроде взрыва на стадионе, похищения людей, в том числе и самой Ванили, убийства Адама, который теперь казался не таким уж белым и пушистым.
Единственный, кто мог дать хоть немного больше информации, был только один человек. И сейчас Ваниль отправлялась именно к нему.
***Когда Ваниль достигла своей цели, на улице уже начинало темнеть. Одним лишь чудом девушке удалось добраться сюда, сквозь лес, точнее ту его часть, которая всегда была под запретом, потому что являлась чужой, закрытой территорией. Ваниль поняла, что движется в правильном направлении, когда на ее пути возник щит, прибитый к стволу одного из деревьев.
«Не входить. Частная территория».
Девушка напряженно осмотрелась, словно давая понять предполагаемой охране, что она пришла с миром. Пройдя еще сотню метров, Ваниль оказалась у высокой стены, сооруженной из толстых и крепких бревен. Девушка двигалась вдоль нее на север, по крайней мере, так она думала. Вход предстал перед ней лишь спустя долгие пятнадцать минут.
Человек на вышке точно не был рад чужому вторжению.
– Стой! – крикнул он, смотря с высоты трехэтажного дома. Даже сейчас Ваниль чувствовала, насколько опасная энергия исходит с его стороны. Все нутро девушки сжалось.
– Извините, что беспокою Вас, – начала она неуверенно, боясь произнести лишнее слово и навлечь на себя еще большие проблемы. – Мне просто нужно поговорить с одним человеком.
– С кем конкретно? – голос был по-прежнему грубым, но уже более внимательным.
– С сыном старейшины, Зотом. Он учится в моей школе, то есть, учился раньше. Мы с ним хорошо знакомы. Я – Ваниль. Я буду очень благодарна, если Вы передадите ему, что я жду его здесь.
В ответ последовала лишь тишина. Мужчина на вышке не сводил взгляд с незнакомки, нарушившей все установленные правила. Эта тишина длилась долгие две минуты, прежде чем засов с другой стороны не подал первых звуков. Кто-то собирался выйти. Ваниль замерла в мучительном ожидании, не забывая себе напомнить, что сейчас у нее нет никакой возможности сопротивляться, если вдруг что-то пойдет не так. Но она знала Зота и надеялась на его понимание. Ведь Ваниль была единственной, кто мог бы понять боль его сестры, пусть и отчасти. В отличие от всех этих псевдо-сочувствующих ублюдков из школы, какими их считали теперь во всем поселении «фото».
Когда ворота открылись, перед девушкой оказался высокий человек в маске. На его поясе висела кобура, а по обеим сторонам располагались два кинжала: один длиннее другого. Человек сделал шаг за пределы забора, оказавшись в нескольких сантиметрах от Ванили. Девушка даже не шелохнулась, узнав в нем своего друга.
– Прости, что беспокою тебя, – тихо сказала она. Отчего-то из ее глаз хлынули слезы, словно внутри прорвался огромный пузырь боли. – Мне нужно поговорить с вами. С тобой и Денной.
Парень крепко взял девушку за предплечье, провел внутрь территории и запер за собой ворота. Девушка терпеливо ждала, пока он не стянул с себя грозную маску. Ваниль крепко обняла старого друга, позабыв, что отношения между простыми преобразователями и «фото» были сильно испорчены. Парень не сдвинулся с места, словно позволив девушке проявить свои чувства.
– Ты пришла сюда после всего, что случилось? Ты, должно быть, спятила.
– Прости, я… – голос срывался, но Ваниль пыталась говорить увереннее, – у меня не было выбора. Я знаю, что вы не хотите иметь с нашей школой ничего общего, и я тоже, собственно, но мне придется завести о ней речь.
Зот с презрением взглянул на подругу, но терпеливо слушал. Парень жестом позвал ее за собой, в комнату стражей, и запер дверь, когда они оказались внутри.
– Сядь, – приказным тоном велел он. Ваниль даже не думала возражать, прекрасно зная повадки своего друга. – Что конкретно ты хочешь?
– Мне нужно поговорить с Денной, – заметив недовольный взгляд парня, она тут же добавила, – всего несколько минут.
– Это исключено.
– Пожалуйста, это очень важно. Послушай, в школе происходит, бог знает что. Юнна и Паша возомнили себя главными и тренируют учеников, словно солдат. Детей, Зот. Они готовятся к битве.
– И я их прекрасно понимаю. При чем тут Денна?
Ваниль громко глотнула, давясь неуверенностью и страхом. Она не знала, как убедить Зота в необходимости этого разговора, и решила надавить на больное.
– Они многого не договаривают, а Денна знает больше меня. Я уверена, она слышала разговоры Марка, пока была… там. Мне кажется, здесь может быть замешан еще кто-то.
– Кто конкретно?
Девушка вновь замялась, боясь высказать свое предположение.
– Адам. Мне кажется, что все это случилось, то есть могло случиться не без его помощи…
Увидев Денну, Ваниль сморщилась от ужаса: некогда лиловая глазная радужка сейчас казалась почти прозрачной, а хрусталик имел невнятный серый оттенок, девушка практически ничего не видела вокруг, различая лишь свет и тень; все тело сковывала слабость, бессилие и даже паралич. Во всяком случае, Денна почти не шевелила правой рукой и тяжело дышала.
Ваниль неуверенно переступила через порог. Зот следовал за ней по пятам, не выпуская из виду ни на секунду. Девушка чувствовала повисшее вокруг напряжение, заметила глаза мужчины, который сейчас кормил свою дочь с ложечки, как маленькую. Лицо Денны выражало глубокую боль и чувство вины.
Она замерла, когда в воздухе повеяло запахом чужака. Ее пустые глаза устремились в сторону Ванили, отчего та вздрогнула, давясь ужасом.
– Кого вы привели сюда? – голос звучал так же требовательно, как и обычно.
Все молчали, ожидая, что Ваниль скажет сама. Отец Денны презрительно смотрел на незваную гостью, лишь поджидая момента, чтобы выставить ее из своего дома. Зот знал, чем грозил ему этот поступок – разговор с ним наверняка состоится позже, когда Ваниль уйдет. Парень знал, что ему вновь придется выслушать в свой адрес нравоучения и оскорбления. Но отчего-то ему показалось, что оно того стоило. Лишь бы кто-то еще узнал правду.
– Денна, это я… – Ваниль не могла подобрать слов. Сказать, что рада видеть было каким-то издевательством, вроде «я рада, что тебе хуже, чем мне». – Мне нужно поговорить с тобой.
Денна замерла, прислушиваясь к голосу одноклассницы. Они всегда недолюбливали друг друга, соревнуясь в ловкости и умении при каждом удобном случае. Они боролись за лидерство в команде, за популярность среди парней, за способность постоять за себя и остальных. Вечные соперницы внезапно оказались в одной лодке.
– Я знаю, как ты смотришь на меня сейчас, – холодно отозвалась Денна, ухмыляясь. Даже сейчас она не отказывала себе в удовольствии потешить свое самолюбие. – Думаешь: «о боже, какая она уродина. Как хорошо, что со мной не случилось подобного»! Верно я говорю?
Ваниль фыркнула от отвращения к самой себе.
– Да, я действительно рада, что подобного не случилось со мной. Мне повезло, я не буду этого скрывать.
– Ну, ты-то здесь не затем, чтобы вновь продемонстрировать свое превосходство, поплясав на остатках моего тела?
– Нет.
– Оставьте нас. Все.
Зот злобно свернул глазами в сторону Ванили и своей сестры, пропустил вперед старейшину и еще несколько человек, которые находились здесь постоянно, присматривая за Денной, меняя повязки на ее обожженной ноге. Рыжеволосая девушка проводила их взглядом: она предпочитала смотреть на тех, кто ее ненавидел, чем на Денну, разговор с которой больше не мог ждать.
Лишь когда Ванили хватило смелости вновь посмотреть на нее, разговор кое-как начал складываться. Хотя неприятное чувство отвращения все так же сидело глубоко внутри Ванили, и она ничего не могла с этим поделать. Те чувства, которые обычно появляются у людей при взгляде на других, искалеченных жизнью, болью и множеством страданий, вовсе не жалость, как любят говорить «благодетели» и все их приспешники. Нет. Это отвращение. Настолько глубокое и сильное, что заставляет человека морщиться при одной лишь мысли об этом. Настолько сильное, что человек начинает ненавидеть самого себя, потому что знает: так нельзя думать, этого нельзя чувствовать. У людей так принято – жалеть и помогать. Хотя все нутро кричит, что нужно спасаться, отступить, сбежать. Страх оказывается сильнее, и не каждому дано преодолевать его с честью.
